...Здесь замерзает вино, сохраняя форму сосуда;
Вынут из кадки - не пьют: колют, глотая куском.
Высказать вам, как ручьи промерзают до дна от морозов,
Как из озер топором ломкую воду берут?
Поэту вторил арабский историк ХIV века Ибн Хальдун: "...От жителей таких стран нельзя ожидать успехов в науке и ремеслах, поскольку слишком много сил уходит у них на то, чтобы противостоять враждебным силам природы".
Но всех мыслителей прошлого в подобных высказываниях превзошли наши современники. "Ах, если бы за Уралом плескался океан! Мы бы давно стали полноценным членом сообщества цивилизованных стран" - твердят некоторые российские ученые. "Не лучше ли, - язвят мастера парадоксальных вопросов, - вместо северного завоза организовать вывоз северного населения". Многим нашим современникам кажется, что в стремлении человечества к своим высокоширотным пределам достигнута последняя черта, за которой царит неодолимый холод. На деле сегодня просматриваются принципиально новые пути и подходы к природопользованию в этих пока еще суровых для нас средах.
В этой связи интересно предложение вице-президента Комитета международного интеллектуального сотрудничества Джорджа Магаршака о создании Северного альянса - объединения северных стран, любящих снег и белую зиму. Все они, как на подбор, являются лидирующими странами человечества. Объединение с ними России скажется благотворно не только на экономике, но и в условиях реальных геополитических угроз поможет сохранить территориальную целостность страны - считает Магаршак.
Основную цель такого альянса Магаршак видит в сооружении атомных электростанций в Заполярье, Сибири, Канаде, на Аляске и в Гренландии. Природа распорядилась направить туда с северными реками и айсбергами огромные количества пресной воды. Она и послужит основой для создания сети АЭС. Не нужно будет поворачивать реки или транспортировать айсберги. Электроэнергию транспортировать несравненно легче. Север таким образом мог бы оказаться энергетической житницей планеты.
Пространства России оборачиваются сплошь и рядом обузой из-за огромных энергозатрат, диктуемых расстояниями и холодными условиями. Но каждая великая страна создавалась на каком-то великом изобретении, соответствующем ее потребностям и географическим особенностям. В Англии это был паровой двигатель, позволивший быстро пересекать Атлантический океан и заселять Новый Свет. Америка состоялась на автомобилях, Япония - на судостроении и электронике. В СССР, так уж сложилось, преимущественное развитие получила военная техника больших расстояний: ядерная, ракетно-космическая, авиационная. Вот и надо вкладывать деньги в ее возможности для освоения наших пространств - туда, где мы сильны и конкурентоспособны, а не где слабы и отстаем.
Беда Российского Севера в том, что в него вторглась цивилизация городская, индустриальная, чужеродная для его природы и коренного населения. Любая надежная колонизация начинается с сельскохозяйственного освоения. Сельский мир - надежный страж природы и страны. В совокупности с тепличными комплексами АЭС могли бы вдохнуть новую жизнь в заселение Российского Севера.
Географического и климатического пределов "осеверения" сельского хозяйства не существует, считал Н.И.Вавилов и рассматривал продвижение сельского хозяйства на Север как важнейшую часть создания продовольственной независимости страны. Одно из преимуществ северного земледелия в том и состоит, считал Н.И.Вавилов, что применительно к суровым, зато устойчивым климатическим условиям можно выработать надежную агрорецептуру. Там каждое лето холодное, тепло - лимитирующий фактор возделывания сельскохозяйственных культур, зато и известно, что от каждого вегетационного сезона ждать. Удобрения и тепломелиоративный эффект навоза могут существенно нейтрализовать пагубное воздействие холода, а питательных веществ в органике почв, влажности и, главное, света там более чем достаточно. Напротив, двигаясь с растениеводством на юг, доказывал Н.И.Вавилов, мы вступаем в зону "рискованного" земледелия. Здесь ничего нельзя предусмотреть. Предстоящий год может быть и дождливым, и засушливым.
Как указывал еще пионер освоения Севера Андрей Журавский, там складывается уникальное сочетание континентальности и полярности. Каждая точка земного шара получает равное количество часов солнечного освещения. Но только на Севере подавляющее их большинство приходится на начало вегетационного периода, когда в нем больше всего нужда. Если продолжительность солнечного освещения измерять не сутками, а теми часами, когда идет фотосинтез, то по сумме световых часов высокие широты намного превзойдут умеренные. Континентальность же создает высокие температуры вегетационного периода. Жители нашей Якутии или Дудинки летом страдают от жары, а не холода.
Особенно благоприятный температурно-световой режим вегетационного периода создается под континентальным небом Приполярной России. Ведь Россия занимает самую огромную континентальную часть планеты. Полярная континентальность, по существу, является нашим национальным достоянием. Быть может, благодаря своему высокому географическому положению Россия и сможет обрести только ей принадлежащее место в мире, а мир - выйти на порог нового витка решения проблем ресурсов и экологии.
Ориентировано северное земледелие должно быть на выращивание трав для животноводства. Финляндия на своих гранитах стала крупнейшим маслодельным цехом планеты, Швеция всему миру известна как лидер мясо-молочного производства, Исландия содержит огромные табуны овец. А ведь у них нет таких роскошных пойменных лугов как у нас.
Уже с XV века осуществляется в России отбор крупного скота применительно к Северу. Там была выведена знаменитая холмогорская порода коров, в Якутии получены холодоустойчивые и неприхотливые породы лошадей, в чем-то сохранившие облик вымершей дикой лошади Черского. Но селекционно-генетическая работа с этими животными не велась, и как породы они исчезают.
Примерно тот же процент населения России проживал на Севере и 100 и 300 лет назад, но в продовольственном отношении до 1930-х годов он находился на самообеспечении. В Мурманске в 1922 г. на каждые 100 жителей приходилось 37 коров, 60 овец и 45 оленей. Сейчас столько коров не приходится и на сто дворов в лучших районах страны. По сведениям, приводимым генералом Жилинским (известным мелиоратором), в селении Нижняя Пеша, что и сейчас сохранилось на берегу Чешской губы, каждый двор в начале века держал по 10-12 коров, 4-6 лошадей, 25-50 овец, многие еще имели по 50-200 оленей. Население к тому же промышляло навагу, белугу, нерпу, тюленя.
В начале нашего века на полуострове Тайгонос в Приохотье, в Березовском районе Тобольского Севера и на территории нынешнего Ненецкого автономного округа выпасалось по 400-600 тыс. оленей в каждом. Ныне там повсюду нет и нескольких десятков тысяч голов.
Всего в тундрах России выпасается около 2 млн. домашних оленей (80% мирового поголовья) и 1 млн. диких северных оленей (40% мирового поголовья). По биосферной значимости стада российских оленей ни в чем не уступают всемирно известным популяциям крупных травоядных национальных парков Африки. Оленеводство могло бы стать нашей национальной гордостью хотя бы потому, что в Западном полушарии оно появилось только в конце XIX в. На Аляске, к примеру, выпасается всего 35 тыс. домашних оленей.
Через оленину человеческий организм впитывает все буйство зеленого мира тайги и тундры - от грибов и лишайников до трав и листьев. Количество пород домашнего оленя могло бы не уступать породам коров или лошадей, но пока представлено только одной-двумя формами. Почти не изучена массивная и выносливая, но быстро исчезающая карагасская порода оленей. Кормовая база животноводства, благодаря селекции злаков, достигла высокой продуктивности и разнообразия. Злакам посвящены тысячи толстых томов. Кормовой базе оленеводства (ягелю) не отведено и десятитысячной доли того. Селекция кормильца нашего Севера еще впереди.
