Родилась в 1928г. в с. Альт-Варенбург АССРНП. С1941 г. находилась на спецпоселении в Красноярском крае в Березовском районе, с 1942 г. — на станке Никольском в Таймырском округе. Рыбачила, работала поваром в окружной школе колхозных кадров. Живет в Дудинке.
... Деревню свою мы покидали с последней партией переселенцев. Помню, как мать прощалась с домом, как поправила постель, дернула маятник часов, оглядела комнаты. В одной из комнат горой были навалены красные яблоки из только что собранного урожая. Так запах родного дома навсегда связался в моей памяти с запахом спелых яблок...
В Сибирь мы приехали 15 октября 1941 г., в день моего рождения. Мне исполнилось пятнадцать лет. Ехали больше месяца в вагонах для скота. В одном вагоне по 20 семей. В дороге многие болели, умирали. Привезли нас в Березовский район, в деревню Горби Красноярского края.
В августе 1942 г. нас отправили на Север. Куда, зачем везут? Нам ничего не объясняли. В Красноярске на станции Енисей мы целый месяц провели в ожидании парохода. Жили под открытым небом, прямо на берегу реки. В течение месяца в сопровождении уполномоченных ходили на работу на военный завод.
Наконец в конце сентября 1942г., на пароходе «Иосиф Сталин» мы прибыли в Дудинку. Выгрузили нас вблизи рыбозавода. Попала я на станок Никольский. Там уже работали немцы, латыши. В октябре * последним рейсом к нам завезли финнов. Организовали артель «Полярная звезда» и стали рыбачить. Председателем артели выбрали Давида Вира, а колхоз им. Кирова возглавлял Болин Петр Спиридоно-вич. Коренные жители помогали нам, спасали. В обмен на табак они отдавали мясо и рыбу, спасая тем самым нас от голода. Я думаю, что на нашем станке меньше умирало людей, чем в других местах, потому, что тундровики находились близко от нас, и мы чаще с ними общались. Хорошие это были люди: Иван Мельков, братья Столыпины Иван и Савелий, Николай Сапожников, Незнайкин Петр. Запомнился мне такой случай. У бригадира Аксенова (имя не помню) случился сильный падеж оленей. Должны его были за это судить. Оленеводом в его бригаде работал немец Иосиф Шейнфельд. Тундровики звали его Оськой. На суде он заступился за бригадира, сказал: «Судите лучше меня. Я — одинокий, а у него — шестеро детей». Осудили Иосифа на пять лет. Никто его больше с тех пор не видел.
Вспоминаю бригадира нашей бригады Алексея Верещагина. Он как мог защищал нас, бесправных, от нападок уполномоченных. В плохую погоду на рыбалку нас не посылал. Одним словом, старался не давать нас в обиду. На всю жизнь я сохранила чувство благодарности и уважения к местным жителям, которые помогали нам в трудное для нас время.
Очень мы страдали от посещения уполномоченных Энгельсона и Микова, отличавшихся особенной придирчивостью и жестокостью. Они следили за каждым нашим шагом. Не разрешали брать рыбу, заглядывали в кастрюли, проверяя не рыбу ли мы варим. Однажды чутьне забили до смерти двенадцатилетнего мальчика только за то, что тот взял немного овса. Это было в первую, страшную зиму, когда люди умирали от голода. Чувство голода было постоянным. Особенно страдали дети. Даже после войны еще варили и ели песцов и горностаев.
С весны 1943 года старушки да женщины, не занятые на рыбной ловле, занялись огородничеством. Редиску, картофель, турнепс выращивали.
После 1948 г. стало ясно, что возврата домой, на Волгу, нет. Многие молодые люди стали обзаводиться семьями. Я тоже вышла замуж. Мужа моего звали Роот Генрих Егорович. Он родом из наших мест. Появились дети: две дочери, два сына. В 1964 году муж погиб, детей помогала воспитывать моя мама, Мария Яковлевна Шерер. Сама она рано овдовела. Мой отец умер в 1930г. На плечи матери легла вся тяжесть ссылки. Скольких своих подруг, раньше времени надорвавшихся, похоронила она!... Сколько горя видела...
